Великие здания, как и высокие горы – творения веков.
Виктор Гюго, «Собор Парижской Богоматери»
Сегодня 16 апреля и прошедшей ночью я в прямом эфире наблюдала, как горит Собор Парижской Богоматери.
Как уже написала в Инстаграме, где-то с 14 лет, Нотр-Дам перестал быть для меня просто достопримечательностью. Он стал мечтой.
Когда мы учились в 7 или 8 классе, моя подруга Оля начала читать роман Гюго и мама тоже купила мне эту книгу. Я прочла ее к тому моменту, как мы начали проходить его на уроках МХК. Мои любимые уроки, кстати, а не эта бесконечная алгебра. Именно после них я захотела поступить на факультет культурологии.
Кажется, я , Оля и Катя (моя сестра, которая на тот момент училась на филфаке и читала взахлеб всё, что им там задавали), были единственными людьми, кто прочел третью книгу романа с главами «Собор Богоматери» и «Париж с высоты птичьего полета». Это бесконечное художественное описание Парижа, его истории, атмосферы и места Нотр-Дама в нем.
Найдите здесь Нотр-Дам
Собор Парижской Богоматери еще и теперь являет собой благородное и величественное здание. Но каким бы прекрасным собор, дряхлея, ни оставался, нельзя не скорбеть и не возмущаться при виде бесчисленных разрушений и повреждений, которые и годы и люди нанесли почтенному памятнику старины, без малейшего уважения к имени Карла Великого, заложившего первый его камень, и к имени Филиппа-Августа, положившего последний.
Виктор Гюго, «Собор Парижской Богоматери»
Мне далеко не все слова были понятны в описании собора, все эти фасады и барельефы, вензеля, капители и нефы, витражи, розетки, арабески… Но было в них что-то интригующее, а в самом тексте описания собора что-то настолько грандиозное, что уже тогда мне захотелось узнать. Увидеть. Прикоснуться.
Итак, Квазимодо был звонарем в Соборе Богоматери.
С течением времени крепкие узы связали звонаря с собором. Навек отрешенный от мира тяготевшим над ним двойным несчастьем — темным происхождением и физическим уродством, замкнутый с детства в этот двойной непреодолимый круг, бедняга привык не замечать ничего, что лежало по ту сторону священных стен, приютивших его под своей сенью. В то время как он рос и развивался. Собор Богоматери служил для него то яйцом, то гнездом, то домом, то родиной, то, наконец, вселенной.
Виктор Гюго, «Собор Парижской Богоматери»
А потом вышел покоривший сердца всего мира мюзикл и феноменальная «Belle». Так у меня появился кумир Гару, сыгравший Квазимодо, от чьего голоса я просто таяла и чьи песни все еще помню наизусть. Даже учила французский язык ради этого какое-то время.
Собор заменял ему не только людей, но и всю вселенную, всю природу. Он не представлял себе иных цветущих живых изгородей, кроме никогда не блекнущих витражей; иной прохлады, кроме тени каменной, отягощенной птицами листвы, распускающейся в кущах саксонских капителей; иных гор, кроме исполинских башен собора; иного океана, кроме Парижа, который бурлил у их подножия.
Виктор Гюго, «Собор Парижской Богоматери»
Все это и книга и мюзикл и любимый певец появились настолько одновременно и в настолько романтичном возрасте, что превратились в огромную Мечту на долгие годы….
Сначала я училась в школе, потом в университете, который был к моему стыду не бесплатным удовольствием, совмещать с работой его особенно не удавалось, да и родители настаивали, чтобы я все-таки получила максимум от образования, в которое вкладывается часть семейного бюджета. Так что ни о каких Европах и Парижах не было и речи.
Но однажды универ закончился. Во время магистратуры я уже все-таки работала секретарем в банке, смогла купить себе давно желанную зеркалку и начать заниматься фотографией, сменить ноут и начать откладывать на отпуск.
И, если я правильно помню, где-то за год перед моим окончанием магистратуры (которого, кстати, так и не случилось), Женя, с которым мы на тот момент уже пару лет встречались, как раз закончил свой физфак, я наконец уволилась из ненавистного банка, и мы решили поехать в отпуск. Рассматривали разные варианты, но почему-то в голове сидела именно Европа, тем более, что на доступном море мы оба уже были и киснуть две недели на пляже не было необходимости. Очень хотелось чего-то подинамичнее. Я уже тогда была против олинклюзив, хотя он был прикольный и случился со мной всего одни раз в жизни в мои 18 лет.
Накопленных студенческих денег отчаянно не хватало на что-то действительно интересное и на помощь пришли вечно выручающие родители. Нам обоим подкинули по сколько-то евро, и вдруг мы поняли, что хватает на самый недорогой автобусный евротур!
Я не верила до последнего момента, что я окажусь в своей любимой Европе и увижу столько недосягаемых городов — Париж, Берлин, Венецию, и многие другие. И, конечно же, в программе, которую мы выбрали был Собор Парижской Богоматери.
Август 2011 года запомнился мне на всю жизнь. Это был почти месяц путешествия — мы выехали на поезде из Екатеринбурга и заехали на неделю потусить к моей бабушке в Чувашию. Оттуда угнали в Москву к моему брату и через пару дней сели на поезд Москва-Брест.
Из Бреста на автобусе в Польшу, Берлин, Дрезден, Париж, Канны, Ниццу, Венецию, Верону и кучу промежуточных местечек с мотелями и экскурсиями. Ощущение, что я что-то забыла. Оттуда снова в Брест и Москву. А из Москвы на самолете в Екатеринбург.
Но сегодня о моем любимом Нотр-Даме. Я очень любила Средневековье и готику. Помимо Гюго, зачитывалась фентези и «Проклятыми королями» Дрюона. И вот чудесным образом оказалась где-то там. Еще и с любимым парнем. Романтика зашкаливала. Чувства не передать. В Варшаве я просто рыдала без остановки от того, что иду по брусчатке старого европейского города.
А в Париже… Мы провели там два дня. Помню, как в первый день после ночного переезда Берлин-Париж, когда уже несколько десятков часов проведено в безостановочном трипе, несколько городов поприветствованы и исхожены, ощущения на пределе и восприятие разгоняется на полную, нас высадили около Эйфелевой башни! Той самой, мать её, башни!
И сразу же посадили на кораблик и повезли на экскурсию по Сене… Ребята, мне очень хочется, но это никак не передать.
Из за необъятной архитектурной красоты, светлого камня, домов, мостов, набережных, статуй и колонн показались башни Нотр-Дама.
Я так рада, что мне доступны эти моменты абсолютного и безграничного счастья… Это то, что наполняет меня мной, а не другими людьми. Это то, чем можно безлимитно и безвозмездно делиться.
Самое удивительное, что я плохо помню момент, когда мы уже подошли к самому собору. Вроде бы в тот день был еще Лувр и пешеходная экскурсия по центру Парижа. Меня практически вырубило от восторга, была небольшая очередь, мы вошли внутрь.
С тех пор я еще много где была — в соборе святого Вита в Праге, в Кельнском соборе, в нескольких менее попсовых местах. Но все эти годы меня обнимала именно мечта побывать в Нотр-Даме, представить там доброго искреннего Квазимодо, чистейшего в своей любви, поднимающегося на колокольню, испуганную наивную Эсмеральду в темноте главного зала…
Там было невероятно. Высоченные своды, десятки свечей, торжественно и не так много посетителей. Я с трудом могла ходить, держалась за стены, сидела на скамейке, смотрела на потолок, на витражную розу. В такие моменты что-то незримое происходит внутри. Они меняют человека, закладывают ростки чего-то нового в раскрывшееся сознание. Я не помню, как вышла из собора на улицу.
Мы сделали несколько дублей фоток, чтобы собор весь вошел в кадр. Для этого нужно было почти лечь на площадь перед ним. И вообще сделали там около 50 фотографий.
Но меня ожидало самое большое расстройство — при одном из переносов файлов с флешки на флешку на отельных компах именно эти фотографии пропали. Поэтому фоток непосредственно с собором и его интерьером у меня не осталось. Я их вообще не видела. Мы тогда даже договорились сгонять в Париж еще раз — на подольше, чтобы успеть прочувствовать атмосферу, подышать воздухом настоящей Франции. Ведь в туре ты успеваешь только оббежать бегом все, что тебе показывают и кое-как успеть на автобус, который уже везет тебя в следующий город.
Еще мы были на Эйфелевой Башне, на Монмартре, в Лувре, в Версале, в Диснейленде, гуляли по улицам, где снимали Амели, жили в черном районе. Многие сокровища Парижа восхитили меня, как и весь этот город.
Но его центром для меня является Собор Парижской Богоматери. Сохраненный в веках, сохранивший память о смене эпох, правителей, поколений. Сохранивший в себе воздух Средневековья и религиозные святыни. Неописуемо красивый и воздушный, навсегда запечатленный Виктором Гюго.
Прошлой ночью мне было по-настоящему страшно видеть как горит Собор Парижской Богоматери. Страшно, что он разрушится до основания и канет в небытие. Было еще и больно. От того, что это вековое пространство подверглось такому разрушению. Очень очень жаль. И я по-настоящему рада, что не все потеряно и что моя мечта осуществилась еще тогда, и я успела увидеть, прикоснуться, побыть, получить эти ощущения. Именно об этом мне теперь будет напоминать пожар в Нотр-Даме — о скоротечности жизни и хрупкости даже самых, казалось бы, монументальных вещей. Давайте исполнять мечты, пока мы еще живы и у нас есть силы на это.
И, надо быть честной, Собор Богоматери в огне позволил некоторым фотографам сделать очумительные кадры, которые можно найти в сети, особенно в новостях о пожаре.
Хочется верить, что его восстановят и всё, что уцелело простоит еще тысячу лет. Но ничто не вечно, и время, которое, как говорят, боится Пирамид, однажды все же победит и пирамиды и человечество и все его достижения. Мне так кажется.
Жаль, я никогда не узнаю, как всё будет на самом деле задолго после меня.
Все-таки, пребывание в моменте здесь-и-сейчас — это не только высшее искусство и венец возможности человеческого бытия. Это еще и страшный крест. Заключенность в сейчас и невозможность быть больше нигде. Ни в прошлом, которое так неизведанно, таинственно и интересно, ни в будущем — которое непредсказуемо и бесконечно многовариантно.
